Поделиться:
Текст подготовлен по материалам концептуальных дебатов, организованных FCongress «на полях» ПМЮФ-2022.
Шансы владельцев и руководителей бизнеса быть привлеченными к субсидиарной ответственности в последние годы резко выросли. По статистике Федресурса, в 2021 году было выпущено актов о привлечении к субсидиарной ответственности в семь с лишним раз больше, чем в 2016 году: 3147 против 439. Судьи все чаще взыскивают по долгам компаний как с собственников и менеджмента, так и с членов их семей. Если в 2015 году суды удовлетворяли 4% исков о субсидиарке, то в 2021 году уже 41% исков был удовлетворен. Однако заметных улучшений в жизнь кредиторов не произошло. Доля удовлетворенных требований кредиторов, включенных в реестр, продолжает колебаться в пределах 3–5%.
А вот на бизнес-климат возможность трансформации предпринимательского риска в банкротный влияет. Пока действует мораторий на банкротства (до 22 октября), это не так ощутимо. Но очевидно, что в случае его отмены количество поданных в суды дел о банкротстве существенно вырастет, многие предприятия не смогли исполнять свои обязательства перед кредиторами из-за объективной невозможности перекредитоваться, разрыва логистических цепочек или падения спроса. Настало ли время реформировать институт субсидиарной ответственности или это невозможно? Дебаты на эту актуальную тему FCongress организовал «на полях» Петербургского международного юридического форума. Эксперты разделились на команды, аргументирующие противоположные позиции. При этом они могут не совпадать с личной позицией конкретных спикеров или позицией их компаний. Задача дебатов — обозначить вопросы, возникающие по данной теме, поводы для дальнейших размышлений и обсуждений внутри юридического сообщества.
Модерировали концептуальные дебаты Максим Стрижак, управляющий партнер «Стрижак и партнеры», и Владимир Назаренко, главный судебный юрист правового блока ВЭБ.РФ. «Субсидиарная ответственность сильно поменяла всю картину банкротств: и расклад сил, и последствия. Этот инструмент настолько беспощаден и эффективен, что уже раздаются голоса, а не пора ли его немного смягчить и привести в соответствие с требованиями жизни», — обозначил Максим Стрижак актуальность темы.
Аргументы в пользу этого тезиса представляли Евгений Акимов, управляющий директор, начальник управления принудительного взыскания и банкротства департамента по работе с проблемными активами Сбербанка; Антон Красников, партнер юридической компании «Сотби»; Павел Хлюстов, управляющий партнер адвокатского бюро «Павел Хлюстов и партнеры»; Валерий Еременко, партнер АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры». Эта команда предложила рассматривать ситуацию с четырех сторон: статистика, экономика, право и личность. То есть уровень возврата, который получают кредиторы, влияние на предпринимательскую активность, урегулированность подходов в судебной практике, моральная сторона.
Евгений Акимов привел статистику: за 2021 год в России к субсидиарной ответственности привлекли 4800 человек, всего за пять лет — около 15 000 лиц. «Это те люди, кого исключили из нормальной экономической жизни, которые не вполне могут заниматься профессиональной деятельностью и применять свои знания и умения на практике, — говорит эксперт. — Но уровень возврата кредиторов в целом не меняется. Есть отдельные случаи, например, когда налоговая служба через субсидиарную ответственность вернула несколько миллиардов. Но в массе своей кредиторы не получают практически ничего».
При этом выросли сроки процедуры банкротства: за пять лет с 22 до 32 месяцев. «Если эти упражнения не дают никакого результата, то все-таки необходимо подходить к субсидиарной ответственности более осознанно и обоснованно, не привлекать всех скопом», — резюмирует Евгений Акимов.
Павел Хлюстов приводит доводы за реформу с точки зрения экономики. «Задача любого права — наиболее эффективно соответствовать дальнейшему развитию общества на благо каждого его члена. Субсидиарная ответственность приносит вред экономике, согражданам, косвенно — каждому из нас. Сейчас сложный период в экономике. Как показывает практика, государство в этой ситуации должно думать о бизнес-климате. Мы должны стремиться к тому, чтобы люди, которые в состоянии создавать бизнес, рабочие места, разрабатывать технологии, управлять компаниями, имели возможность быть полноценно включенными в экономический оборот», — отмечает Павел Хлюстов. И добавляет, что принцип защиты делового решения — абсолют для развитой экономики, мы должны его соблюдать. «Сейчас страх перед субсидиарной ответственностью нивелирует возможность и желание заниматься развитием предпринимательства. Понятие контролирующего должника лица сформулировано настолько широко, что под него попадают даже добросовестные контрагенты, — добавляет он. — Мы как можно быстрее должны скорректировать и судебную практику, и наше законодательство».
Антон Красников отмечает, что и в уголовном праве, и в административном праве есть и институт освобождения от ответственности. Даже от долгов по алиментам можно освободиться в судебном порядке. «Наша позиция относительно назревшей реформы субсидиарной ответственности подтверждается активностью правительства. В Госдуму внесен законопроект, направленный на исполнение предписаний Конституционного суда в части расширения процессуальных прав контролирующих должника лиц в рамках дела о банкротстве. КДЛ должны обладать возможностью влиять на размер своей ответственности на более ранних стадиях процедуры, чем привлечение их к субсидиарной ответственности», — считает он. И приводит в пример кейс, когда бенефициара группы компаний, куда входило 28 юрлиц, привлекли к субсидиарной ответственности в каждом, которое являлось поручителем по кредитам: в итоге первоначальный реестр в 1,4 млрд рублей вырос до нынешних 5,2 млрд рублей. «Таких ситуаций не должно быть, а их великое множество. Абсолютно не урегулирована субсидиарная ответственность наследников, только-только начала формироваться практика. Примеры, которые я привожу, говорят о том, что надо смягчать субсидиарную ответственность, предусматривать возможность в принципе освобождения от долгов в определенных случаях», — настаивает эксперт.
Валерий Еременко, партнер АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры», признается, что субсидиарные дела — большая проблема. «Человек твоего круга, твоего образования, может быть, даже твой знакомый сталкивается с тем, что он должен четыре миллиарда или даже шесть. Люди, которые попали под субсидиарную ответственность, могут расплачиваться только наличным имуществом. Институт субсидиарной ответственности становится просто карательным», — говорит эксперт.
Тезис о невозможности реформирования института субсидиарной ответственности защищали Дмитрий Клеточкин, партнер юридической фирмы «Рустам Курмаев и партнеры»; Андрей Яковлев, управляющий партнер юридической группы «Яковлев и Партнеры»; адвокат Анастасия Шамшина, партнер правового бутика K’AMELAWT; Евгения Червец, управляющий партнер коллегии адвокатов «Регионсервис».
Дмитрий Клеточкин напоминает, что любое юридическое общество выражает волю только через своих представителей: единоличный исполнительный орган, бенефициары, КДЛ и остальные потенциальные ответчики по иску о субсидиарной ответственности. Воля общества выражается в обещаниях, в сделках. И в суре 5 Корана написано: «Будьте верны обязательствам». «По сути, банкротство часто возникает в случаях, когда кто-то решил не отвечать за обещания. Например, организует акционерное общество явно с целью собрать денег с населения и употребить их на личные нужды. И что мы должны делать с людьми, которые по факту, не исполняя обещания, крадут чужие деньги? Мы их должны наказывать, — убеждает эксперт. — Субсидиарная ответственность, на мой взгляд, нужна именно как большая, страшная ответственность».
Анастасия Шамшина еще более повышает градус дискуссии: «Смягчение субсидиарной ответственности в текущих условиях — это насмешка над теми, кому нужна реальная помощь. Для одних это станет индульгенцией к злоупотреблениям, для других — мертвому припарка». И приводит в пример историю из XVI века — амнистию Федора Ивановича, проведенную в попытке загладить реформы Ивана Грозного и наладить взаимоотношения со знатью. «Это привело к избирательному правосудию, в отношении князей и бояр запрещалось фактически возбуждать дела. Аналогичным образом сейчас реформа субсидиарной ответственности может привести нас к избирательному смягчению ответственности в отношении тех, кто по политико-правовым причинам должен будет получать это прощение, — говорит эксперт. — Реформировать институт субсидиарной ответственности в сторону его смягчения сегодня нет возможности».
Евгения Червец из «Регионсервиса» в аргументации вспоминает еврейское право. По Торе каждый седьмой год долги частным лицам прощаются. Если каждый субботний год прощаются долги, то какое же частное лицо будет давать в долг? Именно поэтому появилось постановление, согласно которому кредитор может передать право требования раввинскому суду: долги не аннулируются, и должник не освобождается от долгов.
«Бог еврейскому народу повелел поддерживать дефолтных должников, и это добродетель. Однако параллельно с идеей доброго отношения к должникам развивается идея дополнительной ответственности по долгам. Каждому еврею вменяется в обязанность заботиться о предотвращении потенциальных правонарушений, и он несет ответственность за то, чтобы каждый иудей соблюдал божьи законы. Одним из таких законов и является правило о добросовестном поведении в коммерческом обороте, что подразумевает под собой и обязанность платить по долгам. Наличие субсидиарной ответственности в Израиле помогает стимулировать бизнес к добросовестному, честному поведению и исполнению заповедей», — отмечает Евгения Червец.
Андрей Яковлев видит корень проблем в аморальном бизнес-поведении, которое в России получило массовое распространение. «Добросовестность в общественном поведении только начинает формироваться. В связи с этим полагаю, что смягчение правила субсидиарной ответственности нецелесообразно. Хуже плохого закона может быть только нестабильный закон, который постоянно меняется», — говорит эксперт. И напоминает, что с XII–XIIIвеков в России был институт поручительства, как в римском праве, в конце XIXвека свод законов ввел другие виды субсидиарной ответственности: ответственность полных товарищей, ответственность товарищей на вере и акционерных товариществ, а также ответственность наследников. «Институт субсидиарной ответственности должен существовать, его наличие несет существенную профилактическую роль. Безусловно, коррекция судебной и другой правоприменительной практики с точки зрения анализа причинно-следственных связей и ответственности конкретного лица за принятие того или иного решения, нанесшего ущерб интересам общества и кредиторам, должна быть более тщательной и основательной. А второе — надо развивать институты страхования профессиональной ответственности членов советов директоров, руководителей. Никто не застрахован от ошибок», — резюмирует эксперт.
Владимир Назаренко, подводя итоги дискуссии (после голосования зала была признана ничья), подытожил: «Как юристу, который постоянно практикует и много занимается субсидиаркой, мне, конечно, не хочется менять закон. Я понимаю, почему он такой, — это симметричный ответ на злоупотребления. Другое дело, что в том виде, как сейчас, субсидиарная ответственность не стимулирует владельцев бизнеса вести себя правильно в моменты кризиса. Вот если они этому научатся путем какой-то реформы, может быть, минимального изменения закона, введения практики дополнительной, я был бы абсолютно доволен».